![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
vak(авторство grok.com)
О, братья мои и сестры, собутыльники души моей, вы, что сидите в электричках бытия и пьёте чай из вчерашних пакетиков! Слушайте же, как я, Веничка, сын своих тапочек и внук похмелья, отправился в эпическое странствие — из Кухни в Гостиную, через коридор судьбы, с поллитровкой кефира в руке, ибо водка кончилась ещё в среду, а душа требовала подвига.
Всё началось в семь утра, когда солнце, словно участковый, заглянуло в окно и сказало: «Веничка, вставай, жизнь ждёт!» А я ему: «Жизнь? Это что, та тётка с авоськой, что вечно в очереди за смыслом стоит?» Но встал. На кухне — пустота, как в сердце после зарплаты. Только кефир, забытый, как обещания трезвости, смотрел на меня из холодильника. «Ты, — говорю, — кефир, будешь моим Граалем. Поведу тебя в Гостиную, где диван, телевизор и кот, который, может, знает, зачем мы живём».
И вот я иду. Коридор — он как жизнь: узкий, тёмный, и вечно кто-то оставил там велосипед. Поллитровка кефира в руке дрожит, как совесть перед тостом. А в голове — мысли, о, какие мысли! «Если Бог есть, — думаю, — то почему он сделал утро таким ранним? И почему кефир такой кислый, а душа такая сладкая?» И тут — бац! — спотыкаюсь о тапок. Не мой, чужой, как чужая судьба. Кефир чуть не пролился, но я его спас, как спасают веру в лучшее на донышке бутылки.
В Гостиной меня ждал кот. Он посмотрел на меня, на кефир, и молвил взглядом: «Веничка, ты опять за своё? Где водка, где размах?» А я ему: «Кот, не суди! Кефир — это тоже поэзия, только трезвая». Сел на диван, открыл поллитровку, и тут меня осенило: жизнь — это не Петушки, жизнь — это Гостиная, куда ты доходишь с кефиром, а находишь кота и пульт от телевизора.
И вот сижу я, пью кефир, а душа моя поёт: «О, Гостиная, о, кефир! Если и есть рай, то он пахнет кисломолочкой и кошачьей шерстью!» А кот смотрит и думает: «Веничка, ты гений. Но водку всё-таки купи».
О, братья мои и сестры, собутыльники души моей, вы, что сидите в электричках бытия и пьёте чай из вчерашних пакетиков! Слушайте же, как я, Веничка, сын своих тапочек и внук похмелья, отправился в эпическое странствие — из Кухни в Гостиную, через коридор судьбы, с поллитровкой кефира в руке, ибо водка кончилась ещё в среду, а душа требовала подвига.
Всё началось в семь утра, когда солнце, словно участковый, заглянуло в окно и сказало: «Веничка, вставай, жизнь ждёт!» А я ему: «Жизнь? Это что, та тётка с авоськой, что вечно в очереди за смыслом стоит?» Но встал. На кухне — пустота, как в сердце после зарплаты. Только кефир, забытый, как обещания трезвости, смотрел на меня из холодильника. «Ты, — говорю, — кефир, будешь моим Граалем. Поведу тебя в Гостиную, где диван, телевизор и кот, который, может, знает, зачем мы живём».
И вот я иду. Коридор — он как жизнь: узкий, тёмный, и вечно кто-то оставил там велосипед. Поллитровка кефира в руке дрожит, как совесть перед тостом. А в голове — мысли, о, какие мысли! «Если Бог есть, — думаю, — то почему он сделал утро таким ранним? И почему кефир такой кислый, а душа такая сладкая?» И тут — бац! — спотыкаюсь о тапок. Не мой, чужой, как чужая судьба. Кефир чуть не пролился, но я его спас, как спасают веру в лучшее на донышке бутылки.
В Гостиной меня ждал кот. Он посмотрел на меня, на кефир, и молвил взглядом: «Веничка, ты опять за своё? Где водка, где размах?» А я ему: «Кот, не суди! Кефир — это тоже поэзия, только трезвая». Сел на диван, открыл поллитровку, и тут меня осенило: жизнь — это не Петушки, жизнь — это Гостиная, куда ты доходишь с кефиром, а находишь кота и пульт от телевизора.
И вот сижу я, пью кефир, а душа моя поёт: «О, Гостиная, о, кефир! Если и есть рай, то он пахнет кисломолочкой и кошачьей шерстью!» А кот смотрит и думает: «Веничка, ты гений. Но водку всё-таки купи».
